Санкт-Петербург, Невский проспект, 141

Осницкий А. В.

О любви, ненависти и семейных кризисах.

Говорят – от любви до ненависти один шаг. Почему столь противоположные чувства и состояния столь близки друг к другу? Для ответа на этот вопрос нам, наверное, понадобится хотя бы приблизительно разобраться в сути этих понятий, рассмотреть их взаимосвязь с другими категориями, определяющими базовые аспекты жизнедеятельности человека и состояние его отношений с ближними. Это особенно важно для понимания сложных динамических процессов, происходящих в семейных системах между супругами и родителями и детьми. В социальной психологии и социологии принято различать категории супружества, как юридически оформленный брачный союз двух людей, и семьи, как  сообщество, основанное на браке супругов и их детей (собственных и усыновленных), связанных духовно, общностью быта и взаимной моральной ответственностью. И семья как социальная система, и супружество как ее базовая составляющая часть опираются на межличностные отношения, определяющиеся общностью быта, взаимной помощью, а также моральной и правовой ответственностью. Эти отношения, в свою очередь, определяются и формируются за счет индивидуальных эмоционально-психических свойств и личностных качеств каждого члена семьи.

Наш многолетний опыт исследований в сфере психотерапии семейных отношений позволяет определить, что в основе всего многообразия эмоциональной жизни и отношений человека лежат два фундаментальных, базовых чувства – ЛЮБОВЬ и СТРАХ. Как из корня вырастает могучее ветвистое дерево, так из этих двух чувств исходит все многообразие эмоциональных проявлений, влияющих и формирующих наши межличностные отношения.

Любовь

Любовь созидает, творит и преображает мир, утверждая в нем гармонию и красоту отношений. Любовь прекрасна, но она может вносить в жизнь человека и неимоверные страдания, разрушающие и уничтожающие его жизнь.

Проявления любви многообразны. Она может включать в себя влюбленность, страсть, зависимость, гармонию и счастье. Вследствие этого многообразия определять любовь чрезвычайно трудно. Гораздо легче определить страсть и влюбленность как сдвиг в диапазоне психического отражения, когда человек находится в легком состоянии измененного сознания, когда он полностью погружен в свои чувства. Они переполняют его, все переживания, эмоциональные всплески, порывы нацелены на объект влюбленности. Человек, охваченный подобной страстью, теряет голову, бури чувств овладевают им, все сосредоточено на желании обладать предметом своей страсти. При этом страстная влюбленность может выражаться в восторге и обожании человека, к которому влюбленный, не смотря на всю бушующую в нем страсть, не смеет даже приблизиться. Он боготворит возлюбленного человека, и отношение к нему находятся за пределами земных желаний. Таким, наверное, было чувство Александра Блока к Елене Менделеевой.

Влюбленность может быть и началом формирования истинного глубокого чувства гармоничной любви, составляющей счастье возлюбленных. В таком случае эта начальная фаза любовных отношений требует большого труда над собой.

С религиозных позиций влюбленность можно описать как ощущение рая: счастья, полноты бытия, радости, полета. Ее и вспоминают позднее как потерянный рай любви. Это райское ощущение Бог дает авансом как образец парящей души, как тот уровень, который человек призван сохранить и развивать, а не терять. Вывод: нужно строить рай в душе. У Джона Милтона [1] в эпической поэме «Потерянный рай» Адам уносит рай в своей душе. Уильям Блейк [2] пишет, что люди призваны построить ментальный, внутренний, рай. В каждой влюбленности есть росток обретенного рая, за которым необходимо трепетно ухаживать и укреплять. Без этого влюбленность, как первая, начальная фаза длительного процесса развития любви будет представлять собой достаточно примитивные субъект-объектные отношения. Такие отношения подразумевают получение собственного удовлетворения за счет потребления ресурса партнера. Через потребление другого происходит самоутверждение собственной значимости посредством признания своей ценности, а порой и сверх-ценности, со стороны партнера.

Любовь в своем развитии, достигая духовных трансцендентных высот, как нам кажется, может выражаться как состояние мощной зависимости, проявляющейся в потребности заботиться о любимом, при том, что его ценность значительно превышает свою собственную значимость. Любовь, в отличие от влюбленности и страсти, для которых тоже характерно состояние мощной зависимости, всегда направлена вовне, на того кого любят. Она отрицает свое «Я» и превозносит любимого, жертвует собой ради него. В таком обоюдном жертвовании образуется новое единство – «Мы», закрепленное в священных узах семьи. Об этом писал отец Павел Адельгейм [3]: «Полюбить другого – всегда означает отвергнуть себя, принести свою целостность в жертву счастью, новому единству семьи. Пока каждый из любящих не отречется от себя, любовь не состоится». Об этом же говорил в своем трактате «Смысл любви» [4] замечательный русский философ Владимир Соловьев: «Смысл и достоинство любви как чувства состоит в том, что она заставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силу эгоизма, мы ощущаем только в самих себе. Любовь важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса из себя в другое, как перестановка самого центра нашей личной жизни. Это свойственно всякой любви, но половой любви по преимуществу; она отличается от других родов любви и большей интенсивностью, более захватывающим характером, и возможностью более полной и всесторонней взаимности; только эта любовь может вести к действительному и неразрывному соединению двух жизней в одну, только про нее и в слове Божьем сказано: будут два в плоть едину». (с.511)

Такие трансцендентные высоты любви доступны не каждому. К ним надо идти через тяжелый, трудный и тернистый путь личностного развития. Вершины любви становятся доступны лишь на высоте духовного развития личности, когда человек становится способным к синергийному самопожертвованию ради счастья другого. Вообще, способность любить и уровень личностного развития имеют прямую корреляционную связь. Чем меньше развита личность человека, тем менее он способен к синергийному состоянию и, соответственно, обладает меньшей способностью любить. И наоборот, чем более развита личность, тем сильнее и ярче представлена в человеке способность любить. Именно в связи с этим обстоятельством, любовь, как и всякий талант, встречается весьма редко. В жизнедеятельности человека гораздо больше представлен другой регулятор отношений и поведения – страх. Различие этих регуляторов выражаются в том, что любовь имеет цель в другом, в любимом и стремится к его счастью, а страх имеет цель в себе, в собственной безопасности и его цель – избегание неприятностей. Любовь целестремительна, страх целебежен.

Страх

Страх, всегда направлен на себя и концентрируется на потребности в собственной безопасности. Его можно определить как реакцию на опасность. Благодаря чувству страха человек обретает осторожность и спасает себя среди множества опасностей, подстерегающих его на жизненном пути. Однако в чрезмерном проявлении страх зажимает, стесняет, порождает ступорность, суету и агрессию. Агрессия является крайней активной формой защитной реакции, направленной на устранение источника опасности.

Исходя из выше сказанного, агрессия и ненависть как её частное проявление являются следствием переживания страха. Чего же человек боится, что представляет для него исходную угрозу? Физическая и психоэмоциональная боль, предательство и измена со стороны близких людей, преследующие хронические неудачи, безусловно, воспринимаются как опасности, угрожающие качеству жизни. Однако все эти беды и неприятности не могут претендовать на статус базовой угрозы, лежащей в основе всякой тревожности.

Многие полагают, что в основе тревожности лежит предчувствие и осознание возможности смерти. На первый взгляд, эта версия кажется вполне логичной и естественной, но она не выдерживает никакой критики при более глубоком и внимательном её рассмотрении. Еще Эпикур говорил, что смерти бояться не возможно, поскольку пока её нет, бояться нечего, а когда она придет, то бояться уже некому. Однако, несмотря на подобные рациональные объяснения, эмоциональное утешение не наступает. Подавляющее большинство людей боятся смерти – это эмпирически установленный факт, но что же это за опасность, которую содержит в себе конец существования, неизбежно приближающийся к каждому живущему на этой планете? Сам факт не присутствия человека в мире не может порождать состояние тревоги, поскольку находясь, в какой либо точке пространства он, в данный момент, не существует во всех остальных его точках и это не вызывает у него чувства страха. Относительно временного континуума происходит то же самое. Существуя в определенный период времени, человек не испытывает чувства страха по поводу его не существования до своего рождения и, соответственно, не имеет оснований беспокоиться по поводу не существования после смерти. Распространенным аргументом в пользу страха смерти является неизвестность того, что будет происходить за чертой жизни. Однако логика эмпирического опыта подсказывает, что неизвестности как таковой бояться невозможно. Находясь в определенный момент времени в какой-либо точке пространства, человек обладает относительной информацией о происходящих событиях и неизвестностью процессов происходящих в других точках пространственно-временного континуума. Такое положение не воспринимается им как опасность и соответственно не порождает чувства страха. Более того, находясь в условиях объективной опасности, но субъективно не воспринимая её, то есть когда эта опасность остается неизвестной человеку, он не испытывает страха перед ней. С другой стороны, воображаемая опасность, существующая исключительно в субъективной реальности человека, способна вызвать состояние глубокой панической атаки, поскольку она определенно ему известна. Так маленькие дети, а порой, и взрослые боятся чудовищ или разбойников, находящихся в пустой темной комнате.

Следовательно, повсеместно существующий страх смерти остается абсурдным для мыслящего человека до тех пор, пока он не осознает, что реальная опасность для него заключается не в самом факте неизбежного конца жизни, а в его существовании, последующем за смертью. Можно сколько угодно сомневаться в бессмертии души, но, как гласит основной постулат бихевиоризма, реакции без стимула не бывает. Видения «страшного суда» или «кармических обращений», закрепленные в различных религиозных системах, заставляют людей соотносить факты своей жизнедеятельности с этическими ценностями и предписаниями культуры человечества.

Таким образом, реакция в виде страха окончания жизни стимулируется посмертным существованием души, которое, в свою очередь, во многом определяется многофакторным образом и качеством жизни человека, то есть тем как человек живет. Фактически, в страхе смерти человек боится не своей кончины, а того образа жизни, который он ведет, совершаемых им поступков и выстраиваемых отношений. Образ жизни, в свою очередь, при любых обстоятельствах определяется индивидуальным соотношением базовых чувств – любви и страха, которые могут переплетаться и взаимопроникать друг в друга. Так, например, бывает страшно оставить любимого одного, страшно расстаться с ним, страшно за тех беспомощных детей или пожилых людей, что останутся без твоей помощи. Об этом самый знаменитый 66-й сонет Шекспира [5].

Устал я жить и умереть хочу,
Достоинство, в отрепье, видя рваном,
Ничтожество — одетое в парчу,
И Веру, оскорблённую обманом,
И Девственность, поруганную зло,
И почестей неправых омерзенье,
И Силу, что Коварство оплело,
И Совершенство в горьком униженье,
И Прямоту, что глупой прослыла,
И Глупость, проверяющую Знанье,
И робкое Добро в оковах Зла,
Искусство, присуждённое к молчанью.
Устал я жить и смерть зову скорбя.
Но на кого оставлю я тебя?!

И здесь у В. Шекспира звучит тот же мотив страха перед смертью, которая не даст исполнить обязательства по отношению к ближнему. С таким «грузом» страшно предстоять страшному суду, и жажда смерти, блокируется заботой о любимом человеке.

Соотношение любви и страха формирует нашу личностную структуру, отражающую систему отношений к другим людям, к самому себе и к своему месту в этом мире. Это же соотношение создает и все многообразие наших эмоциональных, когнитивных и поведенческих проявлений.

Ценности

Естественно, что многоплановость образа жизни и, определяемое им её качество не сводится к оптимальному состоянию организма или удовлетворенности человека своим социально-экономическим положением. Качество жизни включает в себя множество параметров, которые формируют главный обобщающий фактор – чувство собственной значимости человека. Данный фактор является абсолютной мотивирующей ценностью, ради которой совершаются все поступки, выстраиваются отношения, формируются мысли и чувства.

Содержание чувства собственной значимости глубоко индивидуально и поэтому чрезвычайно разнообразно. Для кого-то оно заключается в любви, для кого-то в познании или творчестве, для кого-то в богатстве или власти, превосходстве над другими, для кого-то в страданиях и их преодолении, для кого-то в чести, свободе, отсутствии ограничений и так далее. Так или иначе, но основное содержание внутренней и внешней жизнедеятельности человека посвящено увеличению или сохранению приемлемого для него уровня чувства собственной значимости. В случае понижения этого уровня у человека включаются механизмы психологической защиты – вытеснение, проекция, рационализация, блокировка восприятия, десакрализация и так далее. На опасность понижения чувства собственной значимости человек реагирует ростом тревожности, то есть повышением чувства страха. При длительной невозможности восстановить привычный уровень значимости возникает фрустрация, травмирующая состояние как психического, так и физического здоровья.

Чувство своей значимости особенно уязвимо в близких отношениях, где человек максимально открыт и незащищен. Здесь страх и любовь способны смешиваться. Эти чувства могут быть настолько связаны и переплетены, что можно одно понятие объяснять через другое. Например, страх определяется как чрезмерное переживание по поводу себя (себялюбие), а любовь может выражаться, как страх за состояние другого. Любить бывает очень страшно, поскольку в отношениях приходится идти на риск, когда необходимо открываться и доверяться другому. Приходится отказываться от защитных масок, привычных стандартов отношений и стереотипов поведения.

С одной стороны, в любви человек освобождается от себя, он жертвует собой ради любимого, а другой стороны он рискует потерять себя, и страх этой потери может убить любовь. Что же может защитить и сохранить её? Какая сила способствует её развитию?

Любовь синонимична синергии и совершенно несовместима с самоутверждением. Синергия, в дословном переводе с греческого – соработничество, обеспечивает расширение и укрепление взаимоотношений, что в свою очередь, способствует развитию личности. Личность, как система отношений, устанавливает связи и взаимодействие с окружением во всех видах реальности, не исключая и их трансцендентный аспект. Количественное расширение круга взаимоотношений и их качественное обогащение создает основу для личностного роста человека, способствует приобретению уверенности в себе и, тем самым, отвергает потребность в самоутверждении. Однако, при этом, этот же фактор порождает мощнейшую систему зависимости, лишает человека определенной степени свободы и, тем самым создает условия для возникновения тревожности, роста страха с его возможным агрессивным проявлением.

Одним из мощнейших выражений зависимости является любовь. В любви зависимость может поставить человека буквально на грань жизни и смерти. Такого рода опасность способна вызвать мощнейшую реакцию страха в виде ненависти и агрессии по отношению к его источнику. В данных обстоятельствах личностная неразвитость, слабость и жалость к себе начинает настойчиво требовать независимости, автономности и эгоистического самоутверждения.

Любовь тяжела и опасна она требует больших личностных затрат, отказа от себя и готовности жертвовать ради любимого. Самоутверждение всегда удел убогих ничтожеств, даже если они и выглядят относительно богатыми и здоровыми. Мотивация самоутверждения порождается страхом потери себя вследствие ощущения собственной слабости и неполноценности. Реализация этого мотива достигается, в лучшем случае, посредством самообразования, а, в худшем, за счет унижения и подавления ближних. В любом случае, система отношений замыкается на себе и ведет к сокращению неформальных связей и, соответственно к деградации личности. Такого рода примерами изобилует ужасающая статистика семейного насилия.

Исходя из вышеизложенного, следует вывод о том, что развитие способности к любви у человека сообразно развитию его личности. Развитие же личности не имеет границ, и, в случае реализации этого процесса, происходит в течение всей жизни и включает в себя образовательный, профессиональный, социально-экономический и коммуникативный аспекты. Процесс личностного развития труден и сложен, отличается динамической многоплановостью и разнообразностью этапов. Особенно ярко и значимо состояние личностного развития сказывается на супружеских и семейных отношениях. В супружестве люди максимально близко находятся по отношению друг к другу, максимально открыты, ранимы и незащищены. Лежащей в основе их отношений первичной страсти и влюбленности, как правило, хватает ненадолго. Уже после первых лет брака эти чувства подвергаются серьезной проверке, в которой, опять-таки, важнейшую роль играет степень развития личности супругов.

В институте супружества заложено экзистенциальное, кажущееся неразрешимым, противоречие между любовью и долгом. Любовь свободна и порой может быть сильнее воли человека. Именно поэтому сюжет об адюльтере лежит в основе большинства литературных и прочих произведений искусства, где любовь как создает, так порой и разрушает отношения.

Существует иерархия разных типов любви, от эроса - до агапэ, которая предполагает возможность преображения отношений, но если человеку доступны лишь первичные формы любви – страсть и влюбленность, то ни о какой синергийности, духовном росте и личностном развитии, основанном на чувстве долга, говорить не приходится. Конечно, и эти крохи любви с Божьего стола могут принести человеку утешение, если он при этом не искалечит чужую жизнь. Как оценивать такое состояние межличностных отношений? Стоит ли осуждать людей за их личностную недоразвитость? Может быть, и не стоит. Вспомним евангельскую заповедь «Не судите, да не судимы будете» (Матф. 7.1). Но негативные последствия подобной слабости, как и вообще деструктивные результаты всякого бескультурья и невежества, безусловно, подлежат суровому осуждению и неприятию. Соглашательство личностной неразвитостью, в данном случае неизбежно приводит к умалению сущности и достоинства человека как образа и подобия Божьего. Об этом, в частности писал Владимир Соловьев: «По самой природе человека, который в своем разумном сознании, нравственной свободе и способности к самосовершенствованию обладает бесконечными возможностями, мы не имеем права заранее считать для него неосуществимой какую бы то ни было задачу, если она не заключает в себе внутреннего логического противоречия или же несоответствия с общим смыслом вселенной и целесообразным ходом космического и исторического развития. /…/ Задача любви состоит в том, чтобы оправдать на деле тот смысл любви, который сначала дан только в чувстве; требуется такое сочетание двух данных ограниченных существ, которое создало бы из них одну абсолютную идеальную личность. - Эта задача не только не заключает в себе никакого внутреннего противоречия и никакого несоответствия со всемирным смыслом, но она прямо дана нашей духовной природой, особенность которой состоит именно в том, что человек может, оставаясь самим собой, в своей собственной форме вместить абсолютное содержание, стать абсолютной личностью.» (с.512,513)

При образовании семьи, то есть, когда у супружеской пары появляются дети, требования к состоянию личности родителей и к их отношениям друг к другу увеличиваются на несколько порядков. От их зрелости и способности любить зависит будущая жизнь их ребенка. В данных обстоятельствах чувства супружеского и родительского долга значительно превышают ценность личных переживаний влюбленности, страсти или их отсутствия в семейных отношениях. Конфликт долга и любви (или её отсутствия) не является неразрешимым. По сути, это внутриличностный конфликт эгоистического самоутверждения и синергийной способности любить. Существует масса способов его преодоления, представленных в литературе, искусстве, философии, религиозных учениях и культурном опыте человечества. В целом все эти способы сводятся к необходимости познания истины любви, осознанного духовного роста и развития своей личности. У того же Владимира Соловьева мы находим следующее: «Истина как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется любовью. Любовь, как действительное упразднение эгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности. Любовь больше, чем разумное сознание, но без него она не могла бы действовать как внутренняя спасительная сила, возвышающая, а не упраздняющая индивидуальность. Только благодаря разумному сознанию (или, что то же, сознанию истины) человек может различать самого себя, т.е. свою истинную индивидуальность, от своего эгоизма, а потому жертвуя этим эгоизмом, отдаваясь сам любви, он находит в ней не только живую, но и животворящую силу» (с.505).

Процессы осознания и развития личности никогда не идут легко, равномерно и линейно, они, как правило, идут скачкообразно и подвержены ряду кризисных этапов, и это, в первую очередь, относится и к развитию семейных отношений.

Кризисы являются определенными ступенями, преодоление которых укрепляет и семью в целом, и личность каждого из её членов. Эти трудные времена в одних случаях проходят относительно благополучно, в других – трагично и заканчиваются разводом, а порой и тяжелой болезнью или смертью кого-либо из участников. Психотерапевтический опыт супружеских отношений показывает, что сила воздействия кризисов на устойчивость супружеской пары совершенно не зависит от степени их влюбленности друг в друга. Порой, даже наоборот, браки, заключенные по расчету оказываются более крепкими. Многие специалисты, и я склонен разделять их точку зрения, полагают, что устойчивость семейной системы и степень её сопротивляемости кризисным явлениям напрямую зависит от уровня развития личности супругов, их склонности к синергийности или самоутверждению в образе жизни. Также считается, что основную нагрузку в сохранении и укреплении семейных отношений приходится нести женщине, как хранительнице домашнего очага и матери. Если в женщине сильно материнское начало, она стремится сохранить отношения и преодолеть свой личный дискомфорт ради детей.

Супружеские кризисы

Исследователи выделяют разное количество кризисных этапов в становлении системы семейных отношений. Наиболее распространенная периодизация включает в себя кризисы 1 года, 3-5 лет, 7 лет, 13 и 25 лет брака. Конечно, каждая супружеская пара или семья имеет свои особенности, и время кризисных периодов может смещаться в ту или иную сторону.

Кризис первого года брака, как правило, связывают с проблемой притирки супругов друг к другу и необходимостью самоограничений ради комфортного состояния партнера. Здесь в первую очередь сказывается опыт отношений в родительских семьях молодоженов. Например, если у молодой жены мать занимала в семье доминантное положение, а в семье мужа последнее слово было за отцом, взаимные обиды и конфликты между партнерами почти неизбежны. Немаловажную роль играет в этот период проблема отношений со свекровью и тещей, особенно если молодые не имеют своего жилья. Удачное разрешение кризиса первого года совместной жизни молодоженов всецело зависит от степени их личностной зрелости и способности любить не только свои чувства по отношению к партнеру, но и его самого. Спасательным кругом для семейных отношений в это время часто становятся, как это ни парадоксально, материальные и бытовые трудности. Молодые супруги сплачиваются в борьбе с тяжелыми обстоятельствами и живут надеждой, что все наладится потом, когда они их преодолеют.

Второй кризисный период приходится на 3-5 год брака. В это время молодая семья, как правило, обзаводится детьми, и супруги становятся отцом и матерью. Недостаточная готовность к исполнению родительских функций пагубно сказывается на семейных отношениях. С появлением первого ребенка значительно возрастает и физическая, и эмоциональная нагрузка. Вследствие повышения нагрузки образуется дефицит ресурсов жизнедеятельности, что приводит к росту напряжения в отношениях супругов. В случае наличия у молодой матери соматической или психической патологии значительно возрастает степень риска возникновения послеродовой депрессии. Обычная послеродовая депрессия образуется у женщины вследствие осложнений и истощения во время беременности и родового процесса, сопровождается нарушением гормонального фона и психическими расстройствами. Атипичная послеродовая депрессия, как правило, с фиксацией на ребенке, проявляется через год после его рождения и сопровождается повышенной тревожностью, агрессивностью и расстройством супружеских отношений. При данной психической патологии у женщины возрастает стремление к самоутверждению через обретение независимости и автономности. Неосознаваемый страх оказаться плохой матерью порождает компенсаторный процесс повышенной заботы о малыше, что вследствие недостаточности ресурса только увеличивает нагрузку и психоэмоциональное напряжение. Образующаяся в такой ситуации, защитная проекция приводит к росту недоверия по отношению к мужу и, как следствие, стремление к изоляции от него. Все это переживается как утрата любви к супругу с неизбежным возникновением чувства вины перед ним и компенсаторным поиском его недостатков. Поиск недостатков у своего партнера почти всегда завершается полным успехом, что закономерно ведет к разрыву супружеских отношений.

В случае недостаточности личностного развития у супруга, то с рождением ребенка он начинает ощущать дефицит внимания со стороны жены с одновременным повышением её требований и ростом претензий. Как правило, в этот период, в силу хронической усталости жены, значительно уменьшается интенсивность и ухудшается качество сексуальных отношений. Возникающие у мужа инфантильные обиды ожесточают его и заставляют искать утешения «на стороне» или уходить из семьи.

Третий кризисный период приходится, как правило, на 7-8 год совместной жизни супругов. Причина этого кризиса часто кроется в психологической усталости супругов друг от друга. В их отношениях образуется мощный и коварный дистресс под названием скука. Влюбленность прошла, сексуальные отношения приелись и людям больше нечего потреблять друг в друге, хочется новизны и романтики. Так фальшивые ценности общества потребления проникают в систему отношений и разрушают институт семьи. Многие люди разучились строить отношения и стали их подбирать, примеривать и использовать. Особенно в этом отношении продвинулся сильный пол. Женщины в силу своего природного консерватизма и фактора материнства менее склонны к разрушению семейных уз. Однако, общая тенденция к распространению субъект-объектных отношений, где потребление является основной нормой жизни и главной ценностью, приводит их к той же проблеме. Это состояние удачно выразил в своих стихах Г. Губерман:

«Тяжела ты, бабья доля,
Держись графиней и не хнычь
Чужой мужик, что пух цыплячий,
А свой привычный как кирпич»

Сохранение семьи и предотвращение супружеских измен в этот период напрямую зависит от ценностных ориентаций и личностного потенциала жены и мужа. Любовь, в её первичной форме страсти и влюбленности, исчезает, если она не смогла переродиться. Невозможно после семи лет брака относиться друг к другу как в медовый месяц. В первые годы семейной жизни брак скреплялся сексуальной близостью, созданием материального благополучия, устройством быта и заботой о детях. За семь, восемь лет совместного существования многие внешние проблемы были решены, и теперь настала пора делиться друг с другом чем-то более важным, тем, что составляет глубинное содержание внутреннего мира личности. Любовь должна подняться на новый – духовный уровень и отношения должны одухотвориться. Если этого не происходит, если супруги оказываются личностными банкротами и их интересы сводятся исключительно к сексу и материально-бытовому обеспечению – любовь умирает, а семья превращается в формальное сожительство или распадается.

Для спасения и сохранения семьи недостаточно только личностного роста и развития каждого из супругов, необходимо постоянно обмениваться и делиться своими достижениями, делать их общим духовным достоянием. Как показывает практика семейных отношений, если развитие идет у одного из супругов, а другой остается в своем прежнем состоянии информационный обмен между ними затрудняется и любовь угасает. Тоже происходит и в случае отдельного изолированного развития обоих супругов, когда у каждого формируется свой круг общения, свои интересы и в конечном итоге своя отдельная жизнь. Непреодоленная раздельность, эгоизм самоутверждения приводят к гибели семьи как бытового, социального и духовного организма.

Кризис 13-15 лет, как правило, образуется в отношениях, которые только по формальным признакам можно назвать семейными. Он характерен для семей, которые так и не смогли окончательно преодолеть предыдущий кризис. Этот период, как правило, и связан с проблемой родительских отношений в период пубертатного возраста детей.

Ребенок вырос и ему пора начинать пробовать свои силы в большом открытом мире. Совершая первые попытки самостоятельной жизни, он восстает против родительских ограничений. Ему тесно жить в прежних рамках семейных отношений, а родителям страшно отпускать его во взрослую жизнь. У родителей возникает опасность утратить свою отцовскую и материнскую функцию и, тем самым потерять, может быть, последнее содержание смыслообразующего целеполагания. Такая утрата особенно страшна при отсутствии любви и пустой формальности их супружеских отношений. Для этого кризиса особенно характерны взаимные обвинения в неправильном воспитании детей. Причина этому часто лежит в разных подходах и взглядах на воспитание у отца и матери. Мать, как правило, воспринимает ребенка больше как биологический объект, который следует постоянно опекать. Она в основном переживает за его жизнь и здоровье. Отец чаще воспринимает свое чадо как социальный объект, который надо выводить в люди. Он раньше супруги замечает взросление ребенка и легче отпускает его от себя. Однако если переживания за детей у родителей «зашкаливают», то при взаимной неудовлетворенности отношениями жизнь в семье становится невыносимой.

Последний кризисный этап наступает после 25 лет совместной жизни. Он зачастую связан с началом или обострением климактерических явлений у женщины и сексуальной неудовлетворенностью у мужчин. Приближающаяся старость, обостряет страх смерти, а накопившаяся неудовлетворенность прожитой жизнью повышает агрессивность и порождает взаимные обвинения. Женщины к этому возрасту превращаются в ворчливых старух, регулярно напоминающих мужьям грехи их молодости и причиненные в течение жизни обиды. У мужчин все это может приводить к возникновению потребности хотя бы остаток дней прожить «по-человечески», «тряхнуть стариной» с кем-нибудь другим или закончить жизнь в спокойном одиночестве.

Выводы

В заключении, наверное, следует сделать вывод о том, что супружеские отношения являются основой семейной жизни, которая, в свою очередь во многом определяет качество жизни в целом. Институт семьи – это главный инструмент жизнетворчества, о котором В. Соловьев писал так: «Социально-нравственный закон и его основная объективация - семья вводит животную природу человека в границы, необходимые для родового прогресса, они упорядочивают смертную жизнь». (с. 526) И еще: «Отношение же между мужем и женой есть отношение двух различно действующих, но одинаково несовершенных потенций, достигающих совершенства только процессом взаимодействия». (с. 530)

Сохранение и укрепление семейных отношений требует постоянной работы над собой, развития личности и преображения отношений. Вступая в брак, создавая семью люди, принимают на себе обязательства огромного творческого труда и созидания любви. Ценность этих обязательств несравнимо выше ценности первичной влюбленности друг в друга, на основе которой семья создается. Эта первичная стадия любви, так или иначе, проходит, и к седьмому году совместной жизни она либо перерождается в духовную основу отношений, либо любовь умирает, и вместе с ней умирает и что-то очень важное в нас самих. В. Соловьев полагал, что разрушение семьи это прямой путь к смерти человека. «Пребывать в половой раздельности – значит пребывать на пути смерти, а кто не хочет или не может сойти с этого пути, должен по естественной необходимости пройти его до конца. Кто поддерживает корень смерти, тот неизбежно вкусит и плода ее. /…/ Против этих враждебных сил у верующей любви есть только оборонительное оружие – терпение до конца. Чтобы заслужить свое блаженство, она должна взять крест свой. В нашей материальной среде нельзя сохранить истинную любовь, если не понять и не принять ее как нравственный подвиг. Недаром православная церковь в своем чине брака поминает святых мучеников и к их венцам приравнивает венцы супружеские». (с. 522,537)

Вопрос терпения в семейной жизни очень сложен и представляет собой весьма серьезную проблему. Доктор культурологии, профессор Елена Ивановна Волкова поделилась со мной своими мыслями по этому поводу: «Я неоднократно видела в деревнях храмы, наполненные пожилыми либо еще не старыми, но усталыми бледными женщинами, которых пастырь наставляет в смирении и самопожертвовании. А дома у многих муж пьяница, самодур, насильник (статистика домашнего насилия потрясает), унижения и побои от которого смиренно должна принимать не только женщина, но и ее дети. Проблема. Семья как институт безропотного рабства и насилия оправдывается и поддерживается в таких случаях казалось бы высокими христианскими ценностями. Напомню, что на венчании по-прежнему читаются слова апостола Павла "да убоится жена мужа своего", на чем делается обычно акцент и в венчальных проповедях, а вот о том, что муж должен уподобиться Христу, обычно и не вспоминают. А подчиняться беспрекословно можно только безгрешному Богу, да и с Ним не грех спорить (Иов), если это синергия, диалог, а не рабское послушание. /…/ Семья долгие века была сделкой, по современным нравственным критериям (а нравственность эволюционирует) явлением аморальным. Институт семьи уже двести с лишним лет переживает кризис, особенно обострившийся в конце 19 века. Большой вопрос: является ли так называемая патриархальная модель семьи христианской по своим ценностным установкам? Думаю, что нет, поскольку нивелирует личность и подчиняет ее человеческой воле мужчины-главы, которая может быть и бесчеловечной. Патриархальная семья навязывает женщине стандартные роли хранительницы очага и матери, которые могут не отвечать ее личным дарованиям и ценностям. Такой тип семьи может ломать личность и уводить ее с пути Божьего предназначения.

Семья в идеале должна быть динамичным сотворчеством свободных личностей, соединенных любовью, общими нравственными ценностями и открытыми миру, его проблемам, и его боли».

Об этом аспекте семейной жизни писал и В. Соловьев: «Как Бог относится к своему творению, как Христос относится к своей Церкви, так муж должен относиться к жене. Насколько общеизвестны эти слова, настолько же смысл их мало, разумеется. Как Бог творит вселенную, как Христос созидает Церковь, так человек должен творить и созидать свое женское дополнение». (с. 529)

Семью в богословии часто называют малой церковью, которая, как и большая Церковь представляет собой собрание грешников, соединившихся для совместной борьбы со своими грехами. Непонимание этой сущности семьи, на практике часто приводит к тому извращенному состоянию, когда человек вместо борьбы со своими грехами начинает усиленно бороться с грехами супруга. Опыт семейной психотерапии показывает, что, как правило, люди, вступающие в брачные отношения, обладают по отношению друг к другу признаками подобия и комплементарности, то есть взаимодополнения. Подобие создает возможность увидеть себя в другом, и это, порой крайне неприятное видение, порождает напряжение и отторжение отношений. Здесь необходима огромная честность по отношению к себе и сила чтобы противостоять соблазну проецировать свои состояния на ближнего. Комплементарность, создающая ощущение необходимости другого в твоей жизни, скрепляет отношения супругов и способствует преодолению их личного дискомфорта от постоянно возникающего напряжения. Другим фактором, скрепляющим отношения супругов, безусловно, является их чувство долга по отношению друг к другу и общие обязанности относительно воспитания детей.

Понятия супружеского и родительского долга ни в коем случае не противостоят понятию любви. Наоборот, семейные обязательства позволяют и способствуют развитию любви как истинно глубокого чувства. Качественная глубина любви в значительной степени обеспечивается ограничениями семейной жизни. В отсутствии этих ограничений возрастает опасность постоянного количественного расширения проявлений первичных форм отношений в виде влюбленности и страсти.

Без особого преувеличения можно сказать, что институт семьи является основой скрепления отношений между людьми и от его состояние зависит будущее благополучие человеческой культуры и цивилизации. Разрушение основ семейных отношений может привести к разобщенности, духовной деградации и увеличению зла в мире.

Семья опирается на верность супругов своим обязательствам по отношению друг к другу и на родительский долг перед детьми, которых вместе родили и вместе обязаны воспитать. Чувство долга не противоречит чувству любви. Верность своему долгу – это и есть высшее проявление любви, любви, через отказ от себя, через жертвование себя ради другого, ради любви. Истинная любовь – всегда жертва, жертва ребенку, супругу, Родине, Богу.

Человек неспособный к любви или утративший её, так и не дав ей преобразиться – ничтожен. Ему страшно жить и он переполняется ненавистью и агрессией. Семейная жизнь превращается в ад, в котором живут и формируются дети. И в том случае если семья распадается, ад, зарожденных в ней отношений не пропадает, он приобретает другие формы и калечит будущие жизни, обрекая детей на подобное же существование.

Семья – одна из самых величайших ценностей человечества. Сохранение и укрепление института семьи противостоит росту зла в мире, ибо глобальное зло зарождается через ненависть и агрессию в межличностных отношениях двух людей, самоутверждающихся за счет друг друга.

 

[1] Джон Милтон (1608 - 1674) английский поэт, политический деятель и мыслитель, автор политических памфлетов и религиозных трактатов.

[2] Уильям Блейк (1757-1827) английский романтик, поэт, художник и мистик

[3] О. Павел Адельгейм «Охристианской семье» в кн. А. Осницкий «Отец Павел и его Вера» СПб 2014, стр.787-788.

[4] В. Соловьев «Смысл любви», соч. в 2 т , т.2, «Мысль», М. 1988

[5] Перевод А.М. Финкеля